Красота боли

Мы познакомились на каменистом пирсе у берегов Средиземного моря. Меня привлекли её глаза, которые необычно мерцали голубым цветом, будто в них насыпали серебра...

В ходе непринужденной беседы выяснилось, что её зовут Адриана, и она пишет картины. Я никак не мог наглядеться на эту дивную девушку: длинные стройные ноги, изящная фигурка, холёные пальцы, роскошные волосы.

Но не только потрясающая внешность затуманивала мой разум. Что-то невероятное творилось в душе у этой красавицы, и ей совершенно не удавалось это скрыть. Я пристально всматривался в лицо Адрианы, надеясь понять природу нахлынувшего на меня необъяснимого восхищения, но всё было тщетно.

Спустя некоторое время, мы двинулись в сторону прибрежного бара, чьи стены явно сооружали наспех: металлический тент жалобно поскуливал при любом движении ветра, раскачиваясь на хлипких брусьях. Заказав пива, мы уселись на деревянные стулья. В воздухе витало едва уловимое напряжение, будто вот-вот разразится опасная буря. Отхлебнув из широкого стакана, девушка неожиданно заговорила, и её голос с приятной хрипотцой, окутанный печалью, поведал мне такую историю, от которой я до сих пор нахожусь под оглушительным впечатлением.

— Моя мама, Элеонора Уилсон, никогда не любила меня, так как я родилась от человека, который всячески ею пренебрегал. Но так как ребёнок уже появился на свет, ей пришлось смириться и в обществе играть роль образцовой матери. Всю свою жизнь я жила среди ледяных айсбергов равнодушия и безразличия и была предоставлена самой себе, напрочь лишённая задушевных бесед, материнских советов, воспитания и, хоть какой бы то ни было, ласки. Поэтому от соседских девчонок я узнала, каким образом получаются дети, что такое «менструация» и зачем люди, собственно, женятся. Моё представление о жизни в целом было искажённым, негативным и отрешённым. А, хотя, что ожидать от человека, который рос среди ненависти, проклятий и пожеланий смерти? — она поправила блестящие локоны, сделала глоток пива, подкурила сигарету и продолжила свой рассказ.

Я молчал, боясь прервать этот мучительный поток, уже, очевидно, не первый год жаждущий вырваться наружу… Её чудесный взор заволокла пелена страдания, и всё, что мне сейчас хотелось сделать, так это кинуться к Адриане с объятиями, восполнив её многолетний недостаток чувств и память о тоске и одиночестве настоящей горячей любовью.

— В пятнадцать я влюбилась в плохого парня по имени Ронни, но ничего хорошего из этого, конечно, не вышло. Потом были всё те же Ронни, только с разными лицами и иными способами предавать и убивать. А в двадцать один я родила прекрасную крошку от одного несчастного, убитого при попытке ограбления ещё до её рождения. Назвала её Агнесс… — она замолчала, и тонкие ручейки слёз побежали по её матовым щекам.

Чем больше Адриана погружалась в грустные воспоминания, тем великолепнее она становилась, а когда заплакала, то я, вообще, обомлел от её священного лика. Раньше я и не подозревал, что боль способна настолько преображать, да ещё и так божественно. На мгновение я подумал, что в моём трепете есть что-то маниакальное, ведь разве будет нормальный человек упиваться чужими мучениями, находя в этом остроту и притягательность?

Когда девушка успокоилась, то поведала мне о том, что Элеонора отсудила у неё малышку, используя свои связи и деньги. Оклеветав Адриану, женщина добилась того, чтобы её дочь не имела права видеть своего ребёнка. Эта история, конечно, потрясла меня, ведь я — адвокат, но ещё больше меня изумило то, как сильная душевная боль создаёт неописуемую красоту.

— Ты знаешь, я помогу тебе и… — внезапно сказал я, сам от себя этого не ожидая. Вообще у меня было очень много незавершённых дел, поэтому я осёкся на полуслове и потом уточнил. — Только закончу текущие дела с клиентами.

Адриана просияла и взяла мои руки в свои:

— Если тебе удастся отвоевать мою девочку, я отдам тебе все свои сбережения! — её глаза полыхнули безумным огнём, от чего она показалась ещё более восхитительной.

Я хотел было сказать, что мне не нужны её деньги, и что я не против иного способа оплаты своих услуг, но вовремя одумался и промолчал, иначе уж точно сошёл бы за сексуально озабоченного маньяка...

Воевать с Элеонорой Уилсон мне одному было не под силу, так что пришлось подключить всех своих друзей, имеющих хоть какое либо отношение к суду. Дело оказалось очень трудным. Казалось, эти тяжбы никогда не закончатся, нам пришлось отстаивать права Адрианы в течение двух лет. Её мать попалась на том, что наняла киллера для своей дочери, и это как раз нас и спасло, ведь за ней было установлено скрытое наблюдение. Когда Агнесс воссоединилась со своей отважной мамой, то вторая настолько была счастлива, что даже внешне очень сильно изменилась и, к моему удивлению, я потерял к ней былой интерес. Теперь её лицо разгладилось, спрятав манящие, едва заметные морщинки, а глаза изменили цвет светящегося голубого серебра на тихую небесную гладь… Она была так рада, что я даже расстроился. Непривычно было лицезреть на её месте обыкновенную девушку вместо того божества, перед которым я благоговел более семиста дней подряд...

*****

Прошло несколько месяцев. Я работал в своём офисе над делом очередного клиента, когда раздался робкий стук в дверь.

— Войдите.

— Здравствуйте, адвокат, я… В общем, мне нужна ваша помощь… — робко пролепетала заплаканная рыжеволосая красавица. В её янтарных глазах, переполненных ужасом и болью, соблазнительно плавились мерцающие огоньки...