Мы как кошка с собакой. То смеёмся, то дерёмся...

Мы разговаривали долго. Даже слишком долго. Я спрашивала какие-то незначительные вещи. Что-то об учёбе, о поступлении, о жизни в общем, а внутри всё просто прыгало, запускались фейерверки. Сердца я уже давно не чувствовала. Оно не забилось с огромной скоростью, как пишут во всех романах. Оно шмякнулось вниз, разбилось в лепёшку у моих ног, прям как я у твоих год назад. В голове крутилось миллион мыслей, а на деле я несла какую-то чушь, пряча за нервным смехом самые главные слова, которые я так боялась, что выпрыгнут наружу. Первая любовь все-таки. Отец моего ребёнка, который не увидел этот мир, мужчина, ради которого я отказалась от всего на свете. Ну, как мужчина… Мальчик. Мне было 13, когда мы познакомились. Он же ровно на год старше. Красивый, нет, не так. Самый красивый! С глупыми шутками, проколотым ухом и вечной идеей накачаться, как Шварцнегер. Влад. Чёрт, как же он меня любил! Он был для меня всем и всегда напоминал мне, что я — его мир, его жизнь, его смысл не сдаться.

— Дашка, ты не помнишь, почему мы всё время ругались?

— Глупые у нас поводы были для ругани…

— Скучно было, вот и жили как кошка с собакой.

— Но ты ведь меня любил.

— Да, — ладошки намокли, слёзы застряли где-то в горле, уже двадцать раз успела пожалеть, что набрала его номер по памяти, что услышала в трубке сонный, уставший голос.

— Сильно?

— Сильно… — ты никогда не врал. Точнее не умел врать. Но я же, глупая и наивная, верила тебе, верила в тебя, поэтому, когда ты показывал куда-то вдаль пальцем, говоря: «Смотри!», я поворачивала голову, а ты в этот момент кусал меня за щёку. Больно было, но я не могла долго злиться. На тебя не могла… Зарекалась не раз, что больше не поведусь, но в следующий раз всё с тем же детским интересом устремляла свой взгляд туда, куда ты показывал.

Ромашки… Когда мы расстались, я, гуляя по вечернему городу, забрела в цветочный ларёк. Купила себе светло-розовую герберу, издали напоминающую те самые белые цветочки-гадалки… Ромашек, которые я так любила, не было. Я брела, даже не глядя по сторонам, в наушниках звучали килогерцы, в крови энное количество алкоголя, а рука с ненавистью и какой-то ожесточённостью сжимала несчастный цветок.

Не раз пыталась бросить курить, увы. Кажется, легче научиться летать. А ты ведь верил, до последнего верил, что твоя девочка самая хорошая, не отравляет себя никотином. И что вечерами сидит дома за книжкой, а не с бутылкой пива около сельского клуба. От воспоминаний отвлёк твой измученный голос в трубке:

— Знай, ты всегда можешь мне позвонить, и я примчусь!

— Ха-ха, смешно, — конечно, смешно, учитывая то, что ты живёшь за 2000 км. Мы виделись максимум 4 месяца в год, но я любила тебя на расстоянии телефонного звонка, на экране чата, искала тебя в буквах написанных писем, в прохожих, в музыке… Я искала тебя везде, глупо, но с надеждой, с непоколебимой верой.

— Тогда не так… Ты всегда можешь мне позвонить, и я обязательно поговорю с тобой…

— О чём?

— О том, что было, я же знаю, ты любишь такие разговоры…

— Продолжай… — наконец-то, он вспомнил, что мы не чужие люди, и сам начал упиваться воспоминаниями прошлых лет…

— О твоих стихах, они же все обо мне, да?

Я не могла выдавить из себя ни слова, поэтому лишь нервно замотала головой. Я не хотела, чтобы он узнал, что я плачу. Это проявление слабости, а я сильная! Слышите, вы, все! Да, я сильная! Но глупо скрывать что-то от человека, который знает меня до каждой родинки на теле, до каждого мизинца, до каждой реснички, до каждого шага и запаха. Всю, настоящую, влюблённую. Еще ту, маленькую, с голубыми глазками, ямочками на щеках и тёмными волосами, в которые он так любил зарываться лицом… А я его… С вечно спадающими джинсами, улыбкой… Он готов был драться, даже если силы не равны, готов был побить за меня любого! А я как-то назвала его трусом… Его глаза… даже сейчас забыть не могу, а ведь прошло столько времени… Правду говорят, время — хреновый доктор…

Последний день до отъезда. Мы сидели на крыльце деревенского магазина. Была ночь, где-то вдалеке слышались крики пьяных друзей, а он меня обнимал, бережно, с любовью, зная, что это наша последняя ночь, наши последние минуты вместе и скоро, через каких-то пару часов, меня унесёт от него поезд на целый год. Год без любимых глаз, без родных пальцев под одеждой, унесёт от времени, когда шоколадка на двоих, когда ромашки из чужого огорода, когда самые долгие ночи и самые искренние чувства…

— Давай убежим? Далеко, навсегда. Вдвоем. А?

Я рассмеялась, а он ведь не шутил…

— Угу. У меня в кармане 100 рублей и у тебя полтинник. Далеко ли мы убежим?

— Плевать, лишь бы с тобой, чтобы нас никто и никогда больше не трогал, чтобы никто не забрал тебя у меня. Чтобы на всю жизнь. Деток от тебя хочу… Девочка Тамарой будет. Да?

— А сын Доброславом? — улыбнулась. Тогда я еще верила, что это навсегда, что я никогда не буду рвать на себе волосы, что не узнаю, каково это — потерять тебя, подушка не будет мокрой, а ночи бессонными. Я верила.

Голос в трубке вновь вытащил меня из океана воспоминаний:

— У тебя их много было?

— Кого?

— Ну… кхм… Мужчин в этом плане после меня…

— Почему же после тебя? Ведь тогда ты, не стесняясь в выражениях, при всех заявил, что до тебя я переспала, чуть ли, не с ротой солдат. И тогда тебя почему-то не волновали мои слёзы, крики и слова.

— Я не помню такого…

— Конечно, в том состоянии, в котором ты тогда к нам припёрся, любой бы ничего не помнил.

— И ты даже за это меня простила?

— Я тебе всегда всё прощала…

— Я дураком был, да?

— Мы оба… Всегда оба… Просто неделимое целое, одно, связанное любовью и верностью…

Я могла бы разговаривать еще час, два, да десять! Но время неумолимо приближалось к часу ночи, а телефон пиликал, напоминая, что зарядка не вечна.

— Ну, спокойной ночи, наверное?.. — не одна я поняла, что пора бы уже ложиться…

— Да… Пора бы уже… Спокойной...

— Сладких снов, Даша…

А раньше была Данюша, счастье, любимая и куча приятных слов на ночь, чтобы даже во сне, как он говорил, я чувствовала всю его любовь… Захотелось повторить и, вытерев слезы, я прошептала:

— Нет уж. Давай как обычно… — казалось, на том конце провода перестали дышать. Когда ты нервничал, руки сжимались в кулаки, вот и сейчас я была уверена — ты был на пределе. Только сильный, всегда скрывал, что тебе больно… Но я знала, я наизусть тебя знала!

— Спокойной ночи… — а что я ждала?! Что ты как обычно завалишь меня признаниями в любви?! Да, я ждала именно этого, только боялась и себе, и тебе в этом признаться…

— Любимая… — еле слышно, но так искренне, где-то в душе все оборвалось, проснулась прежняя Даша… Та 13-летняя девочка постучалась в дверь, чтобы закричать: «Дура! Он тебя любит!» А я уже, даже не скрывая слез, не пытаясь сдерживаться, захлебнулась в рыданиях. Ты не успокаивал, обычно ты обнимал меня, давал возможность выплакаться, чтобы на душе стало спокойно. Сейчас же ты молчал, а я поняла, что не остыло, что все еще болит, всё еще держит…

Я уснула в слезах, прижимаясь к больничной койке, как когда-то к тебе. Ты всегда говорил, что только мы есть друг у друга, больше никого… А я не понимала, не верила, отмахивалась. Что будет дальше… Чёрт его знает… Но только где-то внутри та ноющая слабость, которая душит и заставляет до крови кусать губы. Один разговор, всего один, не дающий никаких гарантий и надежд… Всего один, чтобы понять — я люблю… Без лишних слов и глупых действий… Безнадежно и всем сердцем. И все плохое, вся шелуха с чувств убралась, я повзрослела, и моя любовь стала старше. Простила каждую секунду боли, которую он мне причинил, забыла каждое предательство. И он, думаю, вспоминал ночью не наши ссоры, а последние часы счастья, нашего, родного, в тот момент еще общего… И даже сейчас, пусть только свистнет, позовёт и даст хоть малейший шанс, я прибегу и буду его любить. Несмотря ни на что…