Пять ароматов женского счастья. Аромат 4 - Светлана

Тишина и прохлада библиотечного зала. Длинные, бесконечно длинные ряды стеллажей с книгами: с новыми книгами и старыми, с историческими и с беллетристикой, со стихами и с прозой. Отдельно, величественно и строго по центру зала расположены книжные шкафы с редкими и раритетными изданиями. Они защищены от любопытных посетителей толстым стеклом и двумя замками, и выдаются избранным посетителям по специальному разрешению. У меня есть доступ к этим книгам, как, в прочем, и ко всем остальным. Я – хранительница этих полок и стеллажей, этих фолиантов и брошюр, этих литературных мастодонтов и книжек-однодневок. Я – библиотекарь! Да-да! Не улыбайтесь скептически, ведь я горжусь этим. В этом мое призвание и мое счастье!

Знаете ли вы, чем пахнет история? Я знаю. У свежих новостей запах типографской краски, у школьной литературы – обмусоленных слюной пальцев, а вот от книг из прошлого веет стариной и пылью. Не той уличной пылью, к которой мы привыкли, а пылью вековой. Их страницы, возможно, листали великие ученые прошлых столетий: врачи ставили первые научно-обоснованные диагнозы, учёные мужи придумывали новые формулы и доказательства, инженеры конструировали первые механизмы с электрическим приводом, а повара и кондитеры создавали «шедевры кулинарного искусства», вошедшие в историю и дошедшие до наших дней. От этих книг пахнет знаниями.

Когда библиотека закрывается и я провожаю последнего посетителя, наступает время моего диалога с книгами. Я хожу между полок и рассказываю им свои истории, а они мне свои. Не подумайте, что я сумасшедшая. Я, конечно же, не слышу ни чьих голосов. Я узнаю их истории по запаху. Вот, например, новая серия детективов современного популярного женского автора. Вчера эти милые и забавные книжки в яркой мягкой обложке рассказали мне о нерадивом сотруднике типографии, который добавил в краску слишком много химического растворителя. И теперь не каждый читатель, напуганный резким запахом, осмеливается даже взять их в руки, не говоря уже о том, чтобы унести их к себе домой. А вот всем известный русский классик с грустью смотрит на меня с обложки. Вчера его вернул старшеклассник, который совсем не следит за чистотой своих рук перед тем, как брать книгу. От книжки пахнет копченой колбасой и сыром, а на белой страничке проступило свежее пятно от чая. На соседней полке книжка из серии «Женского любовного романа» хвастается, что на днях научила свою читательницу женским хитростям, за что милая барышня щедро поделилась с ней ароматом своих духов. С трепетом и легким волнением подхожу к витрине с раритетом. Солидные фолианты в богатых переплетах соседствуют со старыми, местами затертыми до невозможности прочесть название, книжками блокнотного формата. Они говорят со мной запахом пыли и чернил.

Закрывая глаза, я вдыхаю их ароматы и вижу образы. Вижу монаха, склонившегося над чистым листом бумаги, который через мгновение покроется ровным строем каллиграфических букв и вензелей. Слышу лёгкое потрескивание восковой свечи, которую монах придвинул поближе, чтобы чётче видеть написанное. Сладковатый запах церковной свечи не спутаешь ни с чем. Вижу первый печатный станок и мастера-печатника, вытирающего пот со лба и счастливо улыбающегося своему новому творению. Станок был сделан вручную из крепкого дерева, скорее всего из дуба, а он после высыхания и шлифовки почти не пахнет. Поэтому вместо запаха древесины от первых печатных книг ощущается тяжёлый аромат дёгтя, которым смазывали шарниры печатного станка и который пропитал листы бумаги, пока они лежали на станке. Вижу старого аптекаря, торопливо записывающего рецепты лекарственных микстур, ощущаю запах свечей из топленого жира, которыми он освещает свое жилище, и уже едва уловимый аромат смеси лечебных трав и цветов.

Много тайн мне открывают книги. И своих, и, иногда, чужих. И не важно, что большинство из их рассказов я выдумываю сама. Важно то, что это делает меня счастливой!