Вот бывает, открыл глаза и понял — это всё. Это конец. Ты больше не любишь. Нет внутри того огня, который долгое время даже не грел, а сжигал дотла, заставляя испытывать адские муки ревности и всепоглощающее счастье. И вот она, лежит на твоем предплечье, спит. Смотришь и понимаешь — да, родное это всё уже. И родинка на подбородке, и смешное сопение во сне, и длинные спутавшиеся волосы. И в то же время...
— Нет, не люблю больше, — думал я, собирая вещи в сумку.
— Все кончено, страсть ушла, смысл оставаться вместе? — твердил себе, стараясь не обращать внимание на полные слез когда-то любимые глаза и сжатые в кулачки дрожащие ладони.
— Какая любовь? Осталась только серая рутина и быт, — убеждал себя, спускаясь вниз к вызванному такси.
— Приелись друг другу, скука… — лениво прокручивал в голове, обнимая одной ладонью бокал с вином, а второй — плечи улыбчивой незнакомки.
— Даже запах её стал слишком родным и надоел, — думал, проснувшись утром и обнаружив рядом вчерашнюю незнакомку.
— Не скучаю даже, о какой любви речь? — спрашивал себя, приходя вечером в почему-то одинокую холодную квартиру.
— Это просто привычка! — повторял, когда долго не мог заснуть ночами.
— Какая это любовь, если просто привык слышать голос в телефонной трубке? — вздыхал, сжимая мобильный в ладони.
— Не скучаю! — словно подтверждая слова излишне громкими шагами, поднимался по лестнице.
— Не вспоминал так уж часто, — шептал под нос, слушая, как щёлкает открываемый замок двери.
— Вел себя как дурак! — вертелось на кончике языка, когда увидел её глаза, наполняющиеся слезами.
— Ненавижу себя! — засвербело в носу, когда она, словно не веря, подалась вперед, потянулась руками.
— Нет, не люблю, — уже твердо решил для себя, ловя в объятия самую нужную и родную и крепко сжимая. — Нет. Потому что обожаю. Потому что она и есть моя жизнь.